В общем, одним из первых выкидышей сознания было следующеее...

По реке плывет кирпич.
Деревянный, как Кьюдзо.
Ну и пусть себе Камбей...
Лучше б был Кикутие!..

(примечание бредящего - Кирпичом я лично прозвала Кью, поскольку уважаю таких персонажей - "морда кирпичом" и делает свое дело)))

Отредактировано Птицекошка (28-09-2009 01:13:24)

А вот это было выданно исключительно для уважаемо-любимой Левой Руки Тьмы, после просмотра огромного количества ее каритнок)))

О, Хего – настоящий мачо!
Не знаю, как насчет гвоздей,
Но он прекрасен однозначно,
И однозначно не Камбей
Чтоб философствуя не в меру,
Себя и близких изводить...
Хотя философ он, наверно –
А как еще с Кьюдзо дружить?!

(про гвозди - это отдельная тема... FunderVogel попросила меня выжать из себя пародию на хокку, что и получилось))

Сидит Камбей у реки,
Гвозди бросает в воду -
Вечером останется без риса.

(Кирара по шее даст – она же жрица воды!!! Х)-)

Хих, если сюда аудио-видео можно было бы выкладывать (может и можно, но я не знаюуууу), ознакомила бы с оригиналом... Ну или с собственым исполнением, только аккорды к ней вспомню...

Крышесносная сессия - это любая сессия в МГХПУ имени Строганова... это нечто, кто это пережил может справку по инвалидности идти получать...

Пролог.

В этот выходной Хего пришел домой поздно. Вернее, для большинства обитателей этого несправедливейшего из миров, он пришел домой очень рано. Утром.  За окном чуть брезжил мутный серый рассвет, придавая комнате еще более унылый и запущенный вид. Тоже мне, блин, выходной... А чтоб его!.. - натыкаясь на детали интерьера, Хего вполголоса выругался на странном чужом языке. Мысли его заполонила та же непроглядная серая муть, что скрыла пейзаж за окнами. Впрочем, это было к  лучшему – однообразный и тоскливый, вид из окна порядком надоел Хего за время его службы.

Привычно ударившись о какой-то угол, Хего выругал и сам себя – что же такое, самурай, а не может в собственной квартире углы обходить, – и нашарил выключатель. Светильники, столь же тусклые, как и настроение Хего, красы интерьеру не прибавили. Наоборот, захотелось их выключить, все вокруг сломать и выбросить, а лучше самому уйти отсюда и не возвращаться. Но нельзя. Вздохнув, уставший самурай-телохранитель привычно поискал глазами тот самый угол и не нашел его – коварная мебель всегда нападает в потемках и прячется, стоит включить свет.

Хего снова вздохнул, а потом поднял глаза и неожиданно нежно улыбнулся дальнему углу комнаты. Неяркий изящный светильник мягко освещал портрет женщины,  юной и невероятно красивой, с маленьким ребенком на руках, и пейзаж далекой северной страны. Хего снова выругался не по-японски. Тяжелый экономический кризис и необходимость кормить семью вынудили его сидеть в этом унылом городе. Да уж, некоторые, не будем пальцами показывать, сейчас живут и в ус не дуют, а мне с утра до вечера таскаться повсюду за этим жир... Ладно, молчу.

Он все-таки выключил свет, считая стулья коленками, добрался до кровати и устало плюхнулся на нее. Жизнь представлялась ему довольно мрачной и неприятной штукой. Если бы не Она… С мыслями о любимой жене, взбалмошной и непредсказуемой, Хего еще раз улыбнулся. И вспомнил – сегодня от нее пришла посылка! Пришлось вставать, идти в коридор – настроенный решительно, в этот раз он не встретил ни одного стула на пути. Ну хоть какая-то радость в жизни. Самурай разобрал небольшой ящичек – так, красиво оформленное письмо в конверте – Она так любит эпистолярный жанр… Несколько новых фото – Она, их дочь…  Скоро родится второй ребенок. Хего приуныл. Его зарплата, достойная для этой страны, при переводе к любимой здорово уменьшалась. Надо бы стребовать с Аямаро повышения оклада. И пригрозить уходом (и катаной) если заартачится.

Кроме фотографий, Хего извлек из ящичка несколько свертков. Классический набор – соленая рыба (именно такой в Японии нет и готовить так не умеют - Хего уже искренне ненавидел рис и суши), соленые огурцы в банке, тяжелая бутыль с таинственной надписью Vodka и баночка с грибами. Грибы были незнакомые на вид, но выглядели аппетитно – блестящие красные шляпки в белую точечку так и манили. Недолго думая, Хего вскрыл банку, взял палочки и полез дегустировать…

F.:
Хейхати нынче решителен и тверд,
Берет он в руки большой... огнемет!..

Но как некстати шел мимо голодный и злой
Кюдзо с немытой давно головой...
И что он делал в Африке, а не под мостом?
Кто его знает, допишем потом!

П.:
Хейхати его застеснялся
И от мыслей своих отказался.
(Но не до конца...)

F.:
А Хего плыл мимо в давешнем тазу,
В каждой руке у него уже было по здоровенному арбузу...

П.:
А пока его по речке в тазу проносило,
Сидела Кирара над водою и ныла,
Что Камбея она полюбила –
Потому что Камбей, дурак,
Не ответит на чувство никак...

F.:
Но плащ все равно его мыла,
Правда, потом у нее кончилось мыло...

П.:
И, как ни обидно ей было...

F.:
Пришлось потереть песочком!

П.:
Чтобы, прыгая по кочкам,
Камбей был прекрасен и мил!
Вот только б ее полюбил...

F.:
А рядом лежал на дороге
(Загорал просто, загорал!)
Уке в алой римской тоге,
Потому что его уже не держали ноги,
А вокруг танцевали странные осьминоги...

П.:
Мимо плюхал уставший Кацу,
Нес огромную устрицу,
И понятно было по его несчастному лицу,
Что Камбей его совсем загоняет,
А все потому, что мозгов не хватает...

F.:
Но его вдруг схватили за пятки
Чьи-то резиновые перчатки!

П.:
Или железные лапы –
Наверно, Кикутие лапал...
Кацу свалился на дороге, -
Что ж делать, если схватили за ноги?!

F.:
А бедная устрица
Прямиком угодила в его отца!..
(Ой, а об этом лучше промолчим...)

П.:
(Надеюсь, им был не Камбей...
Хотя на это ты забей...)
Кьюдзо опять прошлепал мимо,
Со своей отсутствующей миной,
Чихать хотел он на Кацу,
Ему все пофиг, подлецу...

F.:
А Хего все плыл в тазу,
И видно было по его лицу,
Что он, наконец, наелся,
И в тазе том пригрелся...

П.:
Но приземлился Горобей,
И стало в том тазу тесней...
Короче, затонул наш таз,
А Хего получил в другой глаз...

П.:
(Они знают, где зарыта собака...)
Но подвернулся им некстати
Все тот же не-в-себе Хейхати,
Он за пропавший огнемет
Теперь всех зайцев перебьет...

F.:
Э, э, э! не трожь зайцев!

П.:
Но только злые осьминоги
Ему мешались на дороге,
Он поскользнулся, зацепился,
И тоже в речке очутился,
Снеся попутно зайцевый вигвам –
Беднягам не дают ни здесь, ни там
Построить их монументальный храм –
Великий Зайцевый Вигвам!

F.:
А может это Мавзолей,
У зайцев тоже есть свой Ле...
Ой, но это все  не важно...

П.:
Да, тут мы промолчим отважно...
Ведь зайцы существа такие –
Придут, прибьют - и все, уплыли...

F.:
Но нет, молчу я лишь когда обедаю,
Поэтому про Ленина  я все ж поведаю:
...О, Ленин зайцевый могуч!
Он гонит в морды стаи туч,
А так же гнет ружье в обруч...

П.:
(Быть может, здесь к поэме ключ,
Но мы не знаем до конца
Про сущность Ленина-Зайца...)

F.:
Короче, умер он, и ладно,
Чтоб зайцам было неповадно
Смываться...

П.:
И отлынивать от дел,
Которые он сделать не успел.
С тех пор вигвамы зайцы строят,
Пытаясь выйти из застоя,
Морального и материального –
Да, эти зайцы - оригинальные...

Но мы отвлеклись от темы
И нашей главной проблемы –
Как свалился в речку Хейхати
И, кажется, окончательно спятил –
Бедняге с утра от всех доставалось,
И ничего не получалось,
А тут еще зайцы косые,
И осьминоги непростые,
И в речке сидит Горобей,
От купанья не ставший добрей,
И так же Хего, злобный и уставший,
Трагично таз свой потерявший,
На берегу печальных волн сидел,
угрюмой думы полн.

F.:
Какая ты скучная...
Эх, ладно...
О нет, Хейхати все еще не спятил
Он только речи дар утратил,
Когда увидел Хего грустного и чуть правее
Очень даже веселого Горобея,
Которые зачем-то обнимались,
И от чего-то вовсе не стеснялись
(Спасибо хоть не целовались...)
Хейхати чуточку опешил,
Зажмурился и порешил,
Что это форменные глюки,
И не иначе, как от укуса болотной гадюки...
На самом деле Горобей
В безумной мудрости своей,
Пытался Хего доказать,
Что таз – он не родная мать
И потерять его совсем не страшно...
(А, впрочем, может быть, они и целовались,
Ведь стесняться начинать они совсем не собирались...
Но Хей зажмурился, подлец,
И не узнаем мы вовек конец...)

(Простите, люди, понесло,
Пойду найду какое ни на есть весло,
По голове себя побью –
Так не себя, хоть дурь свою убью...)

Кстати, мы забыли про Кирару.
Кажись, она у нас летела,
И, выражаясь нежно, пела
В полете...

П.:
Погоди,
Еще все будет впереди –
Смотри, Уке, Кацу и Кью
Уже сидят и что-то пьют...
И Хего с Горобеем тоже,
Вот только как-то непохоже...

F.:
На что похоже-то?
Иль непохоже тож?
Совсем ты меня запутала,
Прямо лапшою укутала...
Погоди-погоди, ты хочешь сказать,
Что самураи надрались конкретно – и ну воевать?
Устроили симпосий тут,
Что греки вымерли – все врут!

П.:
Они просто в Японию мигрировали
И завование Римом проигнорировали...
А там изобрели сакэ, гравюру, самураев,
И виды Фудзи вдалеке,
И аниме с его каваем...

F.:
Ох, греки – дельные были парни...
Ты хочешь сказать, они по-японски враз окосели,
Когда около Фудзи сели на мели?
Кто им привиделся такой страшный?!

Неужто... Неужто это была беспрерывно някаяющая, не достигшая половой зрелости синевласая девица с ааааагрооомными глазами, в кошачьих ушках, с бубенчиком на шее, в матроске с короткой юбочкой, из-под которой выглядывают розовые кружевные трусики, - и все это добро в боевом мехе с огромным пулеметом?!!!!!!

П.:
А что, я бы тоже вмиг окосела,
Когда сие дивное чудо узрела...

F.:
Правда твоя,
На это смотреть нам низззяяя...
Да ладно, в самом деле,
Не так уж это страшно...

П.:
Конечно, когда успели
От него убежать отважно...

F.:
Да, это может быть,
Но нам с тобой легко судить...

Смотри, наши товарищи,
Хотя и прочили мы тут побоище
Головы на руки свесив, трагично сидят,
Точно те истуканы с острова Пасхи, молчат...
Наверное, у них похмелье.
Бедные!
И когда только успели напиться...

П.:
Вроде ведь только налили,
А уже и человечки приплыли
Зеленые и стремные,
Маленькие, но огромные...

F.:
Уууу, вот это шизааа!!
Спрятать бы куда-нибудь свои глаза...

П.:
И вообще целиком зарыться,
Или под одеялом укрыться...
Но откуда тут одеяло?
Оно у Камбея пропало?..
Нет, это же плащ!
За которым Кира бегала вскачь...

F.:
Нам-то с тобой что -
Спрятался - и хорошо...
Им-то надо вставать -
Грудью врага принимать!
Как же его можно адекватно принять,
Если на грудь уже прилично успели принять?

П.:
А зачем врагу адекватность?
Все это глупость и халатность...
А пьяный самурай страшнее,
Ну а с похмелья - еще злее...

F.:
Эй, самураи-то с врагом не схватились -
Кто за камушек, кто под него схоронились!

П.:
Погоди, откуда тут враг?
Я его не вижу никак.
Да и самураи тоже,
На врагов тут ничто не похоже...

F.:
Гм, а зеленые человечки на что?
Смотри - под камушком даже Кьюдзо!

П.:
Ну это не враг, а явление,
Ну вроде как землетрясение...
Но с этим надо что-то решать,
И речку как-то очищать!

Эпилог.

...Он открыл глаза. Кругом в мерцающей темноте летали какие-то мелкие серые мошки. Неужели еще ночь?.. А, нет, он просто забыл открыть глаза. Открыл. Лучше б не открывал. Мгновенная вспышка света, дикая боль вгрызается в вату мозга. Зажмурился. Лучше еще чуток поспать.

Кажется, снова проснулся. Поднялся с ложа страданий. Вместо пола была полянка с веселенькими цветочками. Проснулся он в гробу. По полянке скакали мухи в балетных пачках. Рядом Кьюдзо в костюме зайчика сидел и читал Достоевского. А, черт, это сон. Лег обратно в гроб. Надо проснуться.
Так, вроде проснулся. Разлепил веки. В голове – жуткая какофония из звуков, боли и обрывочных образов. Попытался сообразить, где руки и ноги. Оказалось, что их нет. Блин, опять сон, ну что такое. Надо проснуться!

Все, теперь точно проснулся. Эту комнату ни с чем не спутаешь. Моя. Вон тот носок, по крайней мере, кажется, мой. Точно. А что это он на лампе висит?..
Долго лежал и тупо пялился на носок. Более хреново еще себя никогда не чувствовал. Болело все. Причем невыносимо. Тошнило. Во рту – привкус старых носков... Надеюсь, я их не ел. Одно радует, если все болит, значит все на месте.

Попробовал встать. Комната тихо поплыла куда-то в сторону, завихряясь в водоворот. Нет, я лучше еще полежу.
Визгливо затрындел телефон. Вырвал из сладкой дремы. Во сне-то ничего не болит! Ну и пусть себе разоряется. У меня выходной. А, нет, выходной у меня был вчера вечером. Точнее, сегодня ранним утром. Ну и ладно. Отвернулся к стене. Накрылся подушкой.

Опять затрындел телефон. Достал! Накрылся еще одеялом.

Телефон надрывается визгом. Так, понятно, врагу не сдаемся. Ох, как же раскалывается голова! Как будто огромное тупое сверло вгрызается внутрь черепушки. Ну что за настырный идиот, почему человека в покое нельзя оставить!!! О, прекратил. Класс. Тишина...
После долгих попыток все-таки сел. Комната слегка качалась, а ужин просился обратно. Нет, я не ужинал, это обед... Нет, черт, я же выжрал пол банки этих поганых грибов! Что за отраву Она мне послала?!

Отчаяние придало сил. Ненадолго. До первой табуретки. Хорошо, не сильно ударился. Ковер-то у нас мягкий. Какой я молодец, что его купил, а не эти дурацкие татами...

Полежал, подумал о вечном. Утихомирил разбушевавшийся ужин. Опять зазвонил телефон. Да кто же это такой умный, а?.. Пришлось продвинуться к телефону. Ползком. Взять трубку не успел. Честно? Не старался... 27 пропущенных звонков. Дааа, кто-то очень сильно беспокоится обо мне. Может?.. Нет, не Она, Аямаро, блин. Да пошел этот колобок! Выключил телефон нафиг. Пусть себе босс разоряется. Я заслужил выходной.

Потихоньку сел у тумбочки с телефоном. Мысли вроде прояснились слегка. С удивлением оглядел комнату. По ней пронесся тайфун, не иначе. Весело. Это я что ли был?.. Ничего не помню.

Посередине на столе великолепный натюрморт. Пустая бутыль с таинственной надписью Vodka, игриво разметавшая свои косточки недоеденная рыба, невдалеке зеленеют огурцы – как ни странно, банка не початая, - рядом...

Стрелой метнулся к столу. Откуда только силы прорезались? Схватил злополучную банку. От знакомого запаха закружилась голова. Надо же, немного оставил. На завтрак, видимо. Хего, да ты юморист. Нет, нет, сейчас же эту дрянь в окошко!!

Внимание привлек небольшой белый листик на полу около окна со знакомым красивым подчерком. Не мог не остановиться и не прочитать. Все-таки соскучился...

«Милый Хего...» Нежность записки заметно приподняла поганое настроение, но, лишь прочитав несколько раз чудесные строчки, затуманенный мозг уцепился за слово «инструкция». «Какая инструкция, в самом деле? Что за инструкция? Где? Так, Хего, соберись…» С третьей попытки собрал глаза в кучку и осознал целую мысль - «Пожалуйста, милый, не забудь внимательно прочитать инструкцию к маринованным грибам!». Так... Отлично... инструкция.

На банке действительно оказалась наклеенная бумажка –  обычная этикетка, он даже ее не заметил.

«Мухоморы маринованные с хреном и перцем «Берсеркские особые», - гласила этикетка, меленькими аккуратными буковками заботливо переведенная женой на немецкий. - Калибр 30. Собраны в Смоленском лесном хозяйстве. Не содержат ГМО. Контроль качества. ГОСТ 44-66. Дозировка - не более одного гриба калибра 30 (диаметр шляпки в мм) в сутки. Обеспечивают крепкий здоровый сон, оказывает легкое расслабляющее воздействие и приятный седативный эффект без заторможенности нервной системы. При излишнем употреблении алкоголя снимает похмельный синдром. Проверенное поколениями средство от депрессий и нервных расстройств. СТРОГО НЕ РЕКОМЕНДУЕТСЯ употреблять натощак и превышать дозировку более чем в три раза…»

- Не содержат ГМО... MEIN GOTT!.. – из горла Хего вырвался хриплый стон. -  DAS IST WARER ÖKOLOGISCH GLÜCK!..

Конец.