Зачастую фмльм снятый по мотивам книги не имеет к ней никакого отношения. Вам судить насколько мой фанф по мотивам.
                                                       1. Название: "Отцы, дети и внуки".
2. Имя автора: Эния
3. Имя беты: -
4. Рейтинг: G или PG.
5. Вид/Категория: Гет
6. Жанр: Deathfik
7. Пейринг/Персонажи: Камбей, Кюдзо, Ситиродзи, Юкино.
8. Предупреждения: ОСС
9. Саммари: В этом фике Кюдзо - сын Камбея, а так же история его - Кюдзо - великой и ужасной любви, и о его сыне.
                 
                                                         Отцы, дети и внуки.                                                                         
–  И все-таки я не понимаю: зачем ты разыграл этот глупый спектакль. «Тебя убью я!» А, Кюдзо?
   Светловолосый самурай отвлекся от внимательного изучения собственной руки и бросил короткий взгляд на сидящего напротив Камбея.
– Я хотел быть для всех – Кюдзо, а не абстрактным «сыном великого и ужасного Камбея».
– Несносный ребенок. Упрямец. Весь в свою мать, – вздохнул «великий и ужасный».
   Кюдзо хмыкнул.
– Знаю,  – отмахнулся Камбей, – Знаю, что ты хочешь сказать. «Жил бы с нами подольше, папа – я был бы таким, как ты». Пойми: я не хотел, чтобы ты был таким как я.  Я вообще надеялся, что ты не будешь самураем.
– Ты всегда хотел все за всех решить сам. Прости, но со мной этот номер не пройдет.
– Ну почему?! И твоя мать, и ты всегда спорили со мной?!
– Ведь тебе это нравится…
   Логика сына была неумолима. И Камбей знал, что он прав. Как все-таки раздражали восторженные взгляды Кацу… Кто знает не перерастет ли слепое обожание в ненависть?..
– Я хотел просить тебя,  – продолжил Кюдзо после небольшой паузы,  – Мало ли, что может случиться. У меня ведь тоже есть сын. (От совсем не героического падения со стула Камбея спасла только взращенная в веках выдержка самурая) Я хочу, чтобы в случае моей гибели – ты передал его матери, что ей больше не кого ждать.
   Камбей промолчал. Сейчас он ненавидел сына за эти слова. Но, как объяснить упрямому мальчишке, что потерявший его мать не хочет потерять ещё и его?
– А если ты выживешь? – наконец прервал он затянувшееся молчание.
– Я вернусь: хочу, чтоб мой сын был самураем.
– А о ней ты хоть изредка вспоминаешь? –  с интересом вглядываясь в лицо сына, спросил Камбей, а про себя добавил, – «Заботливый папочка…»
– Нет. Она всегда стоит у меня перед глазами.

   Тело сына в руках было таким легким, но все же держать его было невыносимо тяжело. Сейчас Камбею захотелось наплевать на всех и на все (Особенно на то, что он самурай), зарыться лицом в пушистые волосы и завыть раненным зверем.
–«Я хотел просить тебя. У меня тоже ведь есть сын».   
Он сдержался, бережно опустил хрупкое тело Кюдзо на пол.
–«Хорошо, мальчик мой. Я выполню твою просьбу».
   И постарался поскорее отвернуться…

                                                                         «Он любил три вещи на свете:
                                                                              За вечерней пенье, белых павлинов
                                                                             И стертые карты Америки.
                                                                             Не любил, когда плачут дети,
                                                                            Не любил чая с малиной
                                                                            И женской истерики.
                                                                           …А я была его женой».
                                                                             (А. Ахматова)
– Значит, ты все-таки уйдешь?.. – Я бессильно опустилась на кровать.
– Я предупреждал… – не громко сказал Кюдзо, присаживаясь рядом. Я опустила голову ему на плечо. «Предупреждал...» Это правда. С ним было тяжело, но он всегда был безукоризненно честным. «Тебе меня не удержать. Я все равно уйду». Но мне тогда было плевать... Я хотела быть с ним. Была ли я счастлива? Да, наверное. Я надеялась, что вопреки всему смогу... Но понимала, что теряю его. Кюдзо – самурай. Он любил сражения больше всего на свете. Риск был для него игрой, а смерть – лишь приключением. Иногда я ненавидела его за это, но, в тоже время, понимала, что будь он другим – я бы его не любила. Глупо, правда?
– Только не сегодня… –  прошептала я, – Пожалуйста, завтра…
– Запри дверь, – он ответил в своей обычной манере недосказанности.
– Уже заперла, – улыбнулась я и поцеловала его.

                                          ***
   Свет фонаря проникал сквозь не плотно закрытое занавесями окно и вплетался в густые светлые волосы. Как я хотела умереть, стать этим лучом и навсегда запутаться в пушистых прядях.
– Ты меня любишь?..  – еще одна бессильная попытка.
– Да... Но я все равно уйду…
   Что ж... Другого я и не ожидала…
– У меня будет ребенок…
   Долгое молчание…
– Я не могу не уйти, – его голос был спокойным, как всегда, но я знала его очень хорошо и поняла: ему больно.
– Я буду ждать. Ты ведь вернешься?
– Если выживу…
   …Ну, почему он никогда не врал?!!
– Но…
– Спи…
   Я замолчала, поудобнее устроилась на изгибе его тела…

                                      ***
   …Когда я проснулась, Кюдзо уже не было…

                                    ***
   С тех пор прошло пять лет. Сына я, не долго думая, назвала в честь отца.
Время от времени я получала короткие письма (очень короткие).Обратного адреса не было, но он уже откуда-то знал, что сын…
    А потом началась неразбериха. Ходили путаные слухи о каких-то крестьянах, что набрали самураев, отстаивать свой рис. Сменился великий Амануси. И эти же самураи бросили вызов самой Столице…
    Не скажу точно, что я чувствовала. Я понимала, что в стороне от этой истории он не останется…
    И вот однажды вечером…
   Я укладывала спать сына. И в дверь постучали… тем самым условным стуком, которым стучал только он.
– Мама?..
– Я сейчас…– странно, но мой голос даже не дрожал. Я подошла к двери, открыла... Это был не Кюдзо…   

Камбей постучал. Тихие, едва слышные, летящие шаги… Дверь отварилась… И радость на лице женщины сменилась испугом и недоумением.
– «За что ей?»
   Камбей сглотнул.
– Вам не кого больше ждать…
   Она отшатнулась, как от удара. Вскрик смертельно раненой птицы…
   Камбею показалось, что она падала целую вечность. Он подхватил её.
–«Только этого мне в жизни не хватало…»
   Внес в комнату, положил на кровать. Что-то неестественное было в том, как она лежала… Страшная догадка… Камбей наклонился и, взяв безвольную кисть руки, попытался прощупать пульс. Ничего… Тогда он прислонил руку и сонной артерии… Опять нет. Мертва…
   Камбей мысленно застонал…
– Папа?
   Самурай обернулся. В дверях соседней комнаты стоял ребенок. Непослушные светлые волосы, черты лица – все было до боли похоже… Таким Кюдзо мог быть в пяти-шестилетнем возрасте.
   Мальчик смотрел настороженно, кажется, понял, что кем-кем, но отцом мужчина в светлом плаще ему не является.
– «…хочу, чтоб мой сын был самураем…»
   
                                 ***
   Раннее утро. Фонари только погасили. Ситиродзи сидел, прикрыв глаза, и нежно обнимал Юкино, положившую голову ему на плечо, за талию.
– «Прям, как тогда, – думал он, – В тот вечер. Только было темно. Пятнадцать лет назад... Наш разговор… Тишина... И знакомый голос».
– Ситиродзи!
– «Да. Да. Именно так он и прозвучал…»
– Ситиродзи!..
   Юкино вздрогнула, а самурай открыл глаза и вскочил…
   Внизу, там же где и тогда, стоял почти не изменившийся, разве что только постаревший Камбей. А с ним рядом… Ситиродзи моргнул, подался вперед и сразу растерял свою хваленую, самурайскую выдержку.
– КЮДЗО?!! Не может быть…

                                                        ***
   Ситиродзи отставил чашку.
– Значит, говоришь, мать умерла. И ты взял ребенка… Признаться, я не думал, что после Кацу у тебя будут ещё ученики.
– Здесь особый случай…
– Да, действительно. Кстати, а куда это он так таинственно направился?
– Побродить по городу. По тем улицам, где когда-то ходил его отец…
– Вот как. Он внешне сильно на него похож.
– И не только внешне, – Камбей усмехнулся, – Так же не болтлив, упрям. И мастерство на том же уровне.
– Понятно. А какие у тебя на него планы?
– Ни каких. Пусть сам решает свою судьбу. Его отец умер на моих руках. Я хочу умереть на его… И всё.
– А сейчас куда направляетесь?
– По следам 7 самураев, местам героической славы, – Камбей заулыбался
– В Канну, на могилу Кюдзо? – безжалостно спросил Ситиродзи и, подумав, добавил – А он знает?..
– Он все знает…
– И про Кацу?
– Да…
– Но, Камбей?!
– Не волнуйся. Искать его и мстить мальчик не будет. Он сказал, что это не тот поступок, которым можно будет гордиться. Он просто не хотел бы видеть Кацусиро. Если честно, я тоже. Я вообще никого не хотел бы видеть: ни Кацусиро, ни Кирару, ни Рикити. Разве, что только Камати… – и продолжил после короткой паузы, – Мы, кстати, хотели просить тебя пойти с нами. Мальчик хочет идти той дорогой, которой шел отец.
– Юкино тебя убьёт… – расхохотался Ситиродзи.
                                   
                                    ***
   Светловолосый юноша спрыгнул на следующий пролет лестницы и остановился. Здесь…
   «Незнакомец с крадущимся шагом дикого кота до боли кого-то напоминал не молодому уже самураю в светлом плаще. «Нет. Не может быть. Его имя… Мне нужно его имя...»
– Кюдзо.
   «Значит,  я не ошибся. Как он все-таки похож на свою мать…»
– Теперь я вижу, что ты, действительно, самурай.
  «Признал-таки. Но ты ещё не знаешь: на что я способен...»
   Поединок что бы доказать, что достоин решать сам, что можешь…
–Так ты согласен?
«Снова хочешь навязать мне свою волю?»
– Нет!
   …Он уходит.
– Мне это надоело.
«Упрям, как она».
   Восхищенный взгляд провожает тонкую прямую спину. Мужчина горд, сам ещё не зная почему. «Он мой».  Сын растворяется в толпе, но они ещё встретятся. Отец в этом уверен». 
…Здесь. Юноша обходит площадку по кругу, стряхивает непослушную челку с глаз и грустно улыбается. «Твоя судьба ждала тебя здесь... Ты оставил сына для встречи с ней. Может, это было правильно, но мне от этого не легче…»

                                             ***
   Темный зев пещеры выпускает трех путников.
– Здесь, – не громко произносит Камбей. Вишневые глаза из под светлой шевелюры, кажется, впитывают увиденное, как губка, чтобы сохранить навсегда.
  « Боль разливается по руке, а кровь по камням. «Это – конец? А как же он?»
   А он не замедляет появиться. Рассыпается в пыль все, что осталось от бандита, посмевшего вообразить себя смертью. А она, облаченная в красный плащ, материализуется на земле.
– Тебя убью я.
   «Ты чересчур увлекся своей ролью и забыл о бывшем соратнике. А он не собирается ограничиваться мной».
   Катана разрубает пулю. Кюдзо оборачивается...
– Теперь тебе к ним больше не вернутся.
   Но мальчик ещё не простил до конца. Ещё не готов.
– Пусть идет.
   «Он это оценит. И поймет». И снова отец провожает его взглядом. Он ещё вернется».
– Да. Он тогда был великолепен, – вспомнил Ситиродзи, – Но до сих пор не могу понять: почему яростное «нет» резко сменилось на не менее яростное «да»?
   Камбей улыбнулся и искоса взглянул на внука.
– Спустимся туда. Ведь именно там оно и сменилось.
   «Тонкая фигурка человека окружена машинами. В его грудь направленно дуло. «Доигрался, сынок». Хочется броситься вперед. Вырвать, забрать, спасти. «Он мой». Нельзя. Это больно, но необходимо. Нель-зя… «Кикутиё». Однако этот робот появился удачно. Теперь есть повод напасть.
   Бывший напарник ещё пытается исправить положение. Он не видит насмешки в вишневых глазах. Хотя… «Нет! Он все-таки понял! И убьет тебя!»
«А ты этого боишься?»  Молчаливый вопрос во взгляде сына.
«Я этого не хочу»
   Вмешивается Кацу.
   А красная молния уже впивается клинками в тело неудавшегося убийцы.
   «Ты ранил отца…» Собственная жизнь у него на втором месте.
– Почему, Кюдзо?
– Хочу узнать, что такое жизнь…
– Глупец!
–Могу ли я снова просить тебя: пойти с нами?
   «Ты ещё не уверен, мальчик мой? Прости, но времени нет!»
– Когда мы отправляемся?
«Мне нравится твоя манера – намек, а не прямой ответ».
«Кажется, ты мною доволен». 
«Здесь ты не мог не согласиться. Мне трудно тебя осудить. Но мне от этого не легче…».
 
                                      *** 
   Губы пили свежий воздух, после затхлого – города, сырого – пещер и разряженного – гор. Внизу открывалась панорама деревни. Солнце быстро садилось. «За это ты отдал жизнь».
   Не высокий холмик с двумя катанами. Юноша повернул голову туда, где далеко отсюда под таким же холмиком лежала его мать.
   «Почему? Мне не хватает вас, как самого себя. Почему ты ушел? А ты не удержала?»
   Ветер мягко и нежно, словно чьи-то руки коснулся щеки и взъерошил волосы.
   «Ты поймешь...  Может не скоро, но поймешь. Не можешь не понять. Ведь ты – это мы. Ты – наше страдание и счастье. В тебе радость первой встречи: Радостное изумление стального клинка и детская открытость домашнего уюта. В тебе лунные лучи, вплетенные в смешавшиеся волны волос, два человека под одним плащом и горячие поцелуи. В тебе крик боли: – «Я не могу не уйти…» и подвиг верности: –« Я буду ждать…» Ты поймешь и простишь…»

Отредактировано Эния (12-11-2007 20:45:54)