Ночная темнота обступила уснувшую крепость. Истошно трещали цикады, не меньше людей одуревшие от влажной летней жары. Неподвижный воздух душно пах приближающейся грозой. Тощий желтый месяц одиноко болтался в небе, и даже его скудный свет казался затхло-теплым и ложился на кожу, блестящую от испарины, болезненными пятнами.

Самурай торопливо шагал по пропыленной иссохшей земле, тяжело припадая на левую раненную ногу. Морщился, но не позволял себе остановиться, старательно приближая темную громаду крепости. Хотелось пить. Боль простреливала тело, впиваясь в мозг где-то пониже левого уха. Он скрипел зубами, чувствуя на них песок, пытался сплюнуть пересохшим ртом. Не получалось. Заходился сухим надрывным кашлем, терзавшим саднящее горло.

С крепости заметили. Он хотел выкрикнуть пароль, но издал лишь невнятный скрежещущий звук. Отдышался, попробовал еще раз, - услышали. Ворота открылись, пропуская в черноту крепости. Он проковылял мимо охраны, едва отвечая на приветствия, кивнул на сообщение о том, что его ждут, и направился к главному входу, у которого застыли караульные.

Через анфиладу комнат прошел в главный зал, в дальнем конце которого у стола слабо мерцала единственная лампа, вырывая неровный круг света из почти полной темноты.
- Ты потерял свой взвод, - высокий человек в коричневом с серыми узорами кимоно медленно повернулся.

Он не спрашивал – он констатировал.

Черные глубокие глаза его, казалось, не отражали, а впитывали в себя маслянистый свет лампы. Пристальный взгляд обжигал.

Самурай устало склонил голову. Ответ не требовался.

Он сцепил зубы, не собираясь оправдываться, хоть и чувствовал себя виноватым. Он пришел, чтобы рассказать, как все было. И чтобы ответить за свою ошибку.

- Это не было ошибкой, - глубокий властный голос прозвучал так, будто его обладатель подслушал мысли самурая, - ты не должен винить себя, Шимада. Это было запланировано.

Серый взгляд самурая непонимающе скользнул по властному осунувшемуся лицу, с впадинками под высокими скулами и жесткой линией рта.

Запланировано? Это показалось странной шуткой, галлюцинацией усталого мозга человека, четверо суток бредшего сквозь зловонные болота под несмолкаемый аккомпанемент тысяч насекомых.

Но он знал, что ему не послышалось. И знал, что это означает. Стоящий перед ним человек не был ни жесток, ни бездушен, но он умел пренебречь жизнью нескольких во благо общего дела.

И он, не колеблясь, пренебрег им.

- Кто-нибудь выжил кроме тебя?

- Я единственный, - самурай с трудом вытолкнул фразу, осторожно прикрывая глаза, перед которыми слишком ярко вспыхивали картины недавней битвы.

- Я думал, не будет никого, - спокойно откликнулся человек в кимоно.

Он заложил руки за спину и принялся ходить по комнате, ссутулив узкие, но сильные плечи.

Самурай медленно кивнул, принимая это с равнодушием слуги, безвозвратно вручившего свою жизнь господину. Он не был расстроен, не был и удивлен. Не ему принимать решения, его долг – выполнять приказы.

Он верил в их дело. Он готов был умереть за него. Лишь бы в этом был смысл. И он глубоко уважал сухопарого мрачного человека, в задумчивости меряющего шагами комнату.

Он ждал. Боль в ноге становилась невыносимой. Он дышал тяжело, стараясь делать глубокие вдохи, удерживая и без того не слишком ясное сознание.

Мужчина остановился в нескольких шагах, не поворачиваясь и глядя куда-то в стену.

- Ты ранен?

- Да, в ногу, - самурай старался, чтобы голос звучал равнодушно.

- Сходи к медикам, - суховато посоветовал мужчина, оборачиваясь, - поешь и выспись. Подробно доложишься завтра. Иди.

Самурай поклонился, стараясь не охать от боли, и, пятясь, вышел.

В коридоре было пусто и тихо. Чадящие лампы на стенах едва освещали тесное пространство, добавляя к общей духоте горьковатый запах сгоравшего масла.

Он постоял немного и медленно двинулся вперед, с трудом удерживаясь от желания опереться рукой о стену.

Легкий силуэт мелькнул впереди и исчез за поворотом. В воздухе едва ощутимо угадывался аромат жасмина. Сердце замерло, пропустив удар, и понеслось вперед с удвоенной скоростью.

Он знал, кто притаился за поворотом.

- Сей, - выдохнул он едва слышно, заворачивая за угол.

Хрупкая женщина с изящными чертами лица, на котором выделялись большие темно-серые глаза, ждала его, трогательно сжав у груди руки с
тонкими пальцами. Грудь ее вздымалась от волнения.

- Госпожа, - самурай почтительно склонил голову.

- Камбей, - тихий напряженный голос дрогнул, - господин Камбей. Я рада, что вы вернулись. Никто не ждал вас… - словно запнулась об эти слова, поправилась, - не ждали вас сегодня. Я попросила приготовить ужин. Его принесут вам в комнату.

- Спасибо, - он не поднимал головы, боясь и отчаянно желая взглянуть в ее нежные, все понимающие глаза.

Эти удивительные глаза, полные страдания и мольбы, просящие – как не обманывай себя, он знал - о чем, лишали его воли.

Рана и потеря крови напомнили о себе - очертания пола перед глазами стали еще более туманными. Он пошатнулся, и нежная рука тут же метнулась к нему, неуверенно замерев на полдороги.

- Ты ранен, а я задерживаю тебя, - прошептала женщина с раскаянием, подавшись вперед.

Он вздрогнул.

Он не должен забывать свое место.

Он должен помнить, кто есть он, а кто – она.

Цепляясь за эту мысль, он глубоко вздохнул, стараясь сдержаться и не провести кончиками пальцев по ее щеке, чтобы проверить, такая ли она шелковистая, какой кажется.

- Госпожа Сей, я должен идти, - голос прозвучал спокойно, но непривычно низко.

Самурай отступил, чуть наклонив голову и бросив из-под ресниц горячий пристальный взгляд.

Женщина яростно закусила губу. На мгновение перехватив этот взгляд, она вспыхнула.

- Идите, господин Камбей, - тихо произнесла она, быстро пряча глаза.

Он кивнул и молча прошел мимо, надеясь дойти до лазарета раньше, чем боль станет невыносимой или, что еще хуже, сознание все-таки ускользнет от него.

Женщина провожала его глазами, полными такой беззащитно-трогательной печали, что, казалось, она сочится из самой ее истерзанной души, как кровь. Как жизнь.

И чем дальше по коридору уходил самурай, тем безнадежнее становился ее взгляд, и освещавшая ее теплота угасала, сменяясь холодным безразличием.

……………………………………………………….

На улице гулко и раскатисто громыхнуло. Гроза все-таки добралась до них и теперь низвергалась на перегревшуюся крепость потоками воды, дробно колотившей в стены и козырьки здания.

В большой темной зале, где в углу на столе сиротливо светилась лампа, мужчина в коричневом кимоно устало потер виски. Медленно размял онемевшие запястья, прежде чем снова склониться над разложенной на столе картой, опираясь о полированное дерево стола.

Шорох одежд за спиной отвлек его.

- Вы уже закончили свои вечерние дела? – поинтересовался он, оборачиваясь.

В густом полумраке приближавшаяся женщина казалось бесплотной тенью.

- Да, на сегодня все. Я подготовила необходимое, как вы и просили.

Мелодичный голос звучал бесстрастно. Мужчина нахмурился.

- Мне сказали, у вас нашлось еще одно, незапланированное дело, - вкрадчиво сказал он.

Женщина ступила в круг света, встречая тяжелый темный взгляд с
царственным спокойствием и невозмутимостью. Она остановилась, с достоинством держа изящную голову. Серые глаза ее стали похожи на жидкую ртуть, по которой скользили блики света.

- Вы недавно отдали распоряжение приготовить еду? – мужчина наклонился к ней, вглядываясь в лишенное эмоций лицо.

- Отдала, - в ртутном взгляде появился намек на вызов.

Мужчина вздохнул, сжав рот в тонкую линию, от чего еще жестче стали складки у губ.

- Вы не должны выделять никого из моих солдат, - произнес он голосом, не терпящим возражений, - тем более Шимаду Камбей.

Женщина упрямо молчала. Она была еще очень молода, более чем в два раза моложе его самого. Мужчина мысленно вздохнул. Наверное, Шимада, с бушующей в нем страстью и неуемной гордостью, подошел бы ей больше. Но суждено было иначе. Пусть и не ее вина, что отец откупился ею, испугавшись войны. В любом случае, ей придется быть ему хорошей женой.

- Слушайте меня внимательно, Сей. Повторять я не намерен, - отрывисто произнес он, приближаясь к ней вплотную. – Шимада - один из лучших моих воинов. Он доказал преданность нашему делу и лично мне. У меня на него большие планы, скоро он станет генералом моей армии. Будет глупо, если он загубит свою карьеру ради несбыточных желаний.

Женщина сдавленно ахнула, глаза ее удивленно расширились. Мужчина помолчал, ожидая словесной реакции, и, так и не дождавшись, продолжил:

- Семья Шимады не отличается ни богатством, ни положением. Служба мне для него шанс, который, возможно, никогда уже не представится. Не искушай его, не ломай ему жизнь, - закончил он.

В серых глазах отразилось потрясение, сменившееся растерянностью. Она крепко сцепила руки.

- Не стану, - выдохнула еле слышно.

- Хорошо, - мужчина удовлетворенно кивнул. – А теперь идите спать, мне еще нужно поработать с картами.

- Доброй ночи, - голос прозвучал безжизненно, но достаточно твердо.

Она справится с этим, он был уверен. Серая ртуть в глазах застыла, превратившись в гладкое светлое зеркало. Женщина медленно повернулась, направляясь к выходу.

Отдавая ее этому человеку, отец велел помнить, кто она есть. Она не подведет его.

Она всегда будет это помнить.

Конец

Спасибо. Хорошо, что сказали про избыток детальности - обязательно буду иметь в виду на будущее. Все кажется - надо поточнее описать, и к сожалению, видимо, местами перестаралась.

За что воевали - трудно сказать. Наверное потому и не указала, что сама толком не знаю. Только кажется, что это были какие-то завоевательские планы. Может быть, этот господин хотел захватить власть? Напремер, свергнуть императора, потому что был не согласен с проводимой им политикой.

Амбиции высокопоставленного чиновника, возможно главнокомандующего, не наделенного высшей властью, который, провозглашая идеи равенства и блага для всех, повел за собой против императоратора (которым, наверное, все были здорово не довольны) его же собственную армию. Может такое быть?

пока не знаю:)

но, в любом случае, если будет продолжение, оно скорее всего будет больше о межличностных отношениях, чем о политике и войне - тем более, что для меня самой пока не очень ясно, что же там происходит))

и главный вопрос: а нужно ли продолжение? может быть, на этом все и закончить?