Автор: Посестра Алукарда
Жанр: !яой! с намёком на стеб
Пэйринг: Камбей/Кюдзо
Рейтинг: для меня, завзятого яойщика, тут и PG-13 не наберётся.
Саммари: да нет особого саммари. Просто зарисовка... но НЕ флафф!
От аффтара: написано давным-давно, сразу после просмотра данного аниме. Крик души, так сказать. Так что извиняйте за неказистость ^__^

В ночной тишине отчётливо раздавались приглушённые, сорванные крики, с совсем подростковой хрипотцой. И звучали они глухо, словно тому, кто кричал, зажимали рот большой жёсткой ладонью. Если прислушаться, то наряду с этими криками можно было различить тяжёлое неровное дыхание и ритмичное шуршание матраса.
Хриплые стоны вдруг стали учащаться, матрас стал шуршать совсем уж неприлично, и, наконец, раздались два коротких яростных вскрика. В соседних комнатах заворочались, заворчали, но то ли не проснулись, то ли просто сделали вид, что не проснулись.
Камбей помотал головой и попытался приподняться на локтях. Локти упорно разъезжались, и он брякался обратно на грудь некоего молодого человека, который в данный момент вообще ничего не соображал и даже не пытался привести тяжёлое дыхание в норму.
- Ээ… Кюдзо? – прохрипел Камбей, чьё эйфорическое состояние неожиданно улетучилось из сознания, куда без стука ввалилась Жестокая Правда Жизни. Правда заключалась в том, что примерно через двенадцать секунд (ну, максимум пятнадцать) его попытаются кастрировать без обезболивающего и выпустить кишки. Причём одновременно. И причём прожигая взбешенным взглядом алых глаз.
Последнего Камбей вынести бы просто не смог. Впрочем, прощаться ос своими кишками и «хозяйством» ему тоже не улыбалось.
Тем временем все опасения доблестного самурая начали медленно, но верно, оправдываться. Кюдзо под ним вдруг застыл, напружинившись, как тетива лука, лицо начало постепенно каменеть, а глаза, соответственно, леденеть. Камбей живо представил себе такую картину: ночь, всё тихо и мирно в селе Канно, как вдруг один из домиков взрывается яростными криками, рычанием и свистом катан, перепуганные жители и остальные пять самураев вваливаются в помещение и видят совершенно голого господина Кюдзо, гоняющегося за совершенно голым господином Камбеем с явными членовредительскими намерениями. Слово «членовредительскими» следует толковать буквально. Кацу упадёт в обморок со словами: «Господин Кюдзо, какой кошмар!.. О нет, я в вас разочарован, Камбей-сэнсэй!», Хей озадаченно пробормочет: «Как это неказисто смотрится», Кикутиё будет орать так, что крышу у дома снесёт звуковой волной, а Горобей будет до конца жизни изводить насмешками. Не говоря уж о том, что Кирара опять впадёт в затяжную депрессию, ударится в самобичевание, а самураю не хотелось расстраивать милую девочку. Поэтому генерал молниеносно схватил звереющего самурая за худые жилистые запястья и прижал к подушке. Кюдзо тихо зарычал и пнул его в район живота. Район на удар отреагировал очень болезненно, так что Камбея спасла только его многолетняя самурайская выучка.
- Кюдзо, - тихо и очень величественно заговорил Камбей, прижав напарника к  многострадальному матрасу, нагло используя различие в весовых категориях – Кюдзо, послушай…
На этом его вербальная активность закончилась. И правда, что можно сказать воину, которого ты несколько минут назад зажал между собой и стеной, нагло и неприлично целовал и трогал всё, до чего мог дотянуться, а потом… Взгляд упал на следы от засосов, появляющиеся на тонкой белоснежной шее. Желание разговаривать пропало, зато снова началось взбрыкивание внизу живота. Этот  хладнокровный убийца, тонкий, худощавый, как подросток, с волосами цвета светлого золота и с глазами загнанного усталого зверя действовал на него просто магнетически.
Кажется, Кюдзо тоже не знал, что теперь делать. Всё-таки орать на тему «Изнасиловали, извращенцы!!» было бы смешно: самурай, без проблем разнёсший на составные части добрую сотню механизированных бандюганов, не смог отбиться от человека, не особо превосходящего его в воинском мастерстве?  Следовательно, не очень-то и отбивался. Бледные щёки лихорадочно покраснели. Кюдзо сжал и без того узкие губы и, кажется, про себя поклялся молчать до конца жизни, и начал вырваться с утроенной силой.
Камбей прикинул несколько вариантов и понял, что есть только два выхода – или помереть сейчас от катаны озлобленной любви всей его жизни,  или эту самую любовь прикончить, так как она… то есть он просто так ни за что не успокоится. Ни один из этих исходов ему не понравился, и самурай, про себя простившись с жизнью, предложил третий:
- Может, повторим?...
Той ночью в Канно было тихо.
Но если прислушаться…