Чей-то меня сглючило на рассказик.
Подвиг.
Когда она вбежала в комнату, он лежал на диване, сложив руки на груди.
– Ты спишь?!
– Нет. Пытаюсь... – он даже не открыл глаз, – Я знаю, что ты хочешь мне сказать...
– А я надеялась, что ты все-таки...
– Это от меня не зависит. Я хочу помочь, я могу это сделать. Но я – только Наблюдатель – я не имею права вмешиваться...
– Кроме того, что человек может и хочет, есть ещё то, что нужно!
– Правильно. Я там не нужен.
– Но там гибнут люди!!! – она стояла, сжимая кулаки в бессильной ярости, и с ненавистью смотрела на густые волосы, что прятали верхнюю часть его лица. Спокойного, с слегка усталым изгибом губ, который всегда сводил её с ума. Всегда? Только не сейчас...
– Неужели тебе все равно?! Неужели... – её голос сорвался, на ресницах дрожали слезы.
– Я устал повторять, что я только Наблюдатель... – он по прежнему не открывал глаз, – Мне должно быть все равно... Я – стены в комнате пряхи, я не могу быть нитью в её Гобелене Жизни. По крайней мере, пока...
– Пока что?
– Не знаю.
– Но меня ты спас!
– Это было нужно...
– Только поэтому... – её рука потянулась к воротнику, словно ей вдруг стало душно.
– Да, – сухо произнес он, закрывая глаза ладонью. Она не знала, что ему так легче было ей врать.
– Значит, ты ничего не сделаешь? Так и будешь лежать?!
– Да, – ответил он, хоть она и не ждала ответа.
– Я ненавижу тебя... – она развернулась...
Взгляд скользнул по комнате...
... Волосы, растрепанные ветром. Сильные руки на хрупких плечах: «Я никому тебя не отдам...» Её голова лежит у него груди. Он улыбается и смотрит на неё сверху вниз. Её взгляд устремлен куда-то вдаль...
– Ненавижу тебя... – под её взглядом вдребезги разлетелось стекло в рамке. Фотография упала на пол.
Дверь хлопнула. Он слышал, как торопливо стучат каблуки по лестнице.
Потом он встал, поднял фотографию.
– Ты сама справишься...
Негромкие хлопки...
– Браво, Направляющий. Лучшая твоя работа. Она в ярости. Сильная, как никогда. Она станет героиней. Спасительницей. Этот злосчастный мирок спасен, а договора мы не нарушили. Наших оппонентов не касается, кто был героем её романа. Кто за один месяц из девчонки, что владеет огромными силами и при этом совершенно беспомощна, выковал отважную победительницу зла.
– Хватит, Режиссер. Она просто не знала, на что способна... – он положил фотографию на стол.
– Постой, – Режиссер, подняв, пристально рассмотрел её, – Неужели ты...
– Да. Ты не все учел...
– Прости.
– Забудь. Я привык. Только долг. Никаких прав.
***
Это был чудесный летний день. У подножия памятника бабушка кормила голубей, рассказывая внуку про ту, которой посвящался монумент.
История трудами многочисленных бабушек уже превратилась в сказку, имеющую довольно приблизительное отношение к действительности. Как и статуя девушки совсем не походила на оригинал.
Но он все равно смотрел...
Рядом играли дети. На соседней скамейке ворковала влюбленная парочка.
– Вона тот странный. С самого утра сидит, – ворчала на ухо соседке какая-то бабка. Ему было все равно.
Солнце медленно катилось за горизонт.
Хоть и прошло более века, её помнили и чтили. У ног каменой девушки лежали цветы.
Он встал... Белая роза была почти не заметна среди такого множества... А она их любила...
– Дяденька, вы потеряли, – мальчик побежал за ним, протягивая выцветшую от старости фотографию, – Дяденька?
Но его уже нигде не было. И только небо чуть-чуть всплакнуло ему вслед.
– Не стоит... – тихо сказал он дождю, – Я привык.
