Любимый внучек...
Пролог.
Это весеннее утро не предвещало ничего дурного.
– Как не стыдно?! – со смехом сказал Хей двухлетнему ребенку, который в голодном ожидании мамы, бессовестным образом выхватил прямо из-под носа самурая кусок риса, – Ну, как тебе не стыдно!
Младенец, задумчиво посмотрев на инженера, сообразил, что сделал что-то не то. Вынул изо рта не дожеванный кусок, он положил его на стол, пальцем подвинув поближе к Хейхати: мол, забирай, мне не жалко.
К удивлению ребенка самурая совсем не обрадовал столь щедрый дар.
– Слушай, я, конечно, люблю рис. И очень люблю. Но всему же есть предел!
Тут дверь распахнулась, в дом метеором ворвалась Камати. Громогласно поздоровавшись со всеми «дяденьками» самураями, а любимого «дяденьку» – Кикутиё – чмокнув в щечку, она закружила вокруг стола, как голодный коршун, выискивающий жертву. Потом, подскочив к Кюдзо, который мирно ел и никому не мешал, она выпалила:
– Дяденька Кюдзо, а мне дяденька Манзо сказал, что вы людоед и едите маленьких девочек. Это правда? – и девочка с восхищением уставилась на «людоеда»
– Правда. Правда, – быстро начал Горобей, пытаясь увести Камати из опасной зоны. Остальные напряглись, готовясь начать оборону болтливого ребенка.
Но вопреки ожиданиям, Кюдзо усмехнулся и негромко сказал:
– После завтрака мы к нему сходим – уточнить этот вопрос...
***
После завтрака Камбей, не спеша, прогуливался на краю деревни, поджидая Кюдзо. Оба хотели немного потренироваться: обменяться боевым опытом, так сказать.
И тут на горизонте появилась ОНА...
Старушка выбралась из леса и целеустремленно двинулась к Канне. Генерал не обратил на неё внимания: мало ли бабушек в деревне. А зря... Он бы заметил некоторое фамильное сходство с одним из своих боевых товарищей.
Бабуля заметила Камбея и быстренько засеменила к нему.
– Эй, ты! Вы куда моего внучка задевали?! – с угрозой спросила она.
– Вы мне? – изумился Камбей.
– А кому ещё?! Где мой внук, спрашиваю?!
– Понятия не имею.
В это самое время на горизонте нарисовался Кюдзо... И некое подобие улыбки тут же сползло с его лица... Самурай попятился, собираясь ретироваться, но не тут-то было.
– Кудзенька!!! Пусечка!!! – бабуля кинулась к нему и повисла на шее, смачно чмокнув в обе щеки.
Камбей выпал в осадок...
– Они тебя тут не обижают?! – продолжала старушка, – Какой ты бледненький. Температуры нет? – Кюдзо даже не пытался сопротивляться, – А солнечного удара?! И похудел-то как. Опять ничего не ешь?
Словесный поток прервал громовой хохот. Хейхати с Горобеем в обнимку рыдали от смеха.
– Пусечка... – всхлипнув, Ситиродзи сполз по стенке. Один Камбей старательно пытался сохранить на лице серьезное выражение. На него с мольбой смотрел Кюдзо:
– «Ну, сделай же что-нибудь!!!» – умолял этот взгляд.
Камбей только руками развел: мол, знать не знаю, ведать не ведаю, сам разбирайся.
Вишневые глаза опасно вспыхнули: «Ах, так!!!»
Старушка в этот момент в очередной раз осведомлялась, не болит у «внучека» голова.
– Кхм... – кашлянул Кюдзо.
– Так ни кто тебя не обежал?
Блондин кивнул в сторону Камбея. Тот, поняв, что на уме у телохранителя, попытался сбежать. Но ретивая бабуля уже увидела добычу и, сверля Симаду черным взглядом убийцы, направилась к нему.
– Нет, нет. Вы ошиблись, – генерал замахал руками, – Это не я. Это... – Камбей поискал глазами самого левого, – это – он!
На свою беду на шум вышел Манзо. Бабка коршуном метнулась к нему. А Кюдзо и Камбей, не сговариваясь, рванули прочь.
***
– Надо было мне осведомиться о твоих родственниках... – отдышавшись, произнес Камбей.
– Откуда я знал, что она меня и здесь найдет, – огрызнулся Кюдзо.
Камбей только вздохнул.
– В лесу любой крестьянин покажет ей твое любимое дерево. Так что засядь в доме Рикити и не высовывайся. Мы постараемся отразить «врага».
Кюдзо спорить не стал, только скептически хмыкнул.
Они подошли почти к самому дому, но тут раздался знакомый голос:
– Твой сенсей, говоришь? Оно и видно. Тоже одеваешься, как древний человек. Ваши красные, синие, белые тряпки давно уже вышли из моды. Я ему, между прочим, кое-что привезла. Глянь. Штаны аля Амануси – последний писк!
– А мне не нравится... – наивно ответил Кацу.
– Это он зря... – обреченно сказал Кюдзо и развернулся.
– Ты куда?
– Топиться... – мрачно бросил самурай.
– Кюдзо, не дрейфь! Я что-нибудь придумаю. А пока действительно спрячься в лесу.
Камбей вошел в дом и осторожно, по стеночке прополз мимо старухи, которая разве что пламя не извергала на несчастного Кацу.
– Я же говорил, что у Кюдзо было тяжелое детство... – замогильным голосом сообщил Горобей.
– Что будем делать с этой катастрофой? – вопросил Ситиродзи.
***
В Канне было введено осадное положение.
Ретивая бабуля строила крестьян, заставляя их прочесывать лес, в котором партизанил Кюдзо. Только, если раньше он делал это по собственному желанию, то теперь необходимость заставила. Горобей сутками дежурил на крыше дома Рикити с биноклем в руках и сообщал связным – Камати, Охаре и Кацу – а также остальным товарищам по несчастью о дислокации противника. Кикутиё где-то прятался после того, как его объявили то ли милой стиральной машиной то ли плитой нового поколения и попытались использовать по назначению. Камбей думал...
***
– Ну, как? – тихо спросил Хей.
– Мыслит... – вздохнул Ситиродзи.
– Ну, сколько можно... Я тут узнал, что у меня налицо все признаки рака желудка и жить мне осталось...
– Слышал, – сказал Горобей, – а мне, оказывается, срочно надо делать пластическую операцию.
– А мне стричься налысо. Манзо, кстати, уже подстригли, – сообщил Сити, – А девушкам она устроила мастер-класс по охмурению.
– Да, – тяжело вздохнул Кацу. На него с сочувствием покосились. Бедняга попал под раздачу: на нем продемонстрировали способы любвеобильного объятия, которое больше смахивало на страстное удушение.
– Эврика! – дверь с треском открылась, Камбей стоял на пороге, – Если это не сработает, я умываю руки и ухожу в монастырь. Но вы должны мне достать тот ужас, который она считает последним писком моды.
***
– Ну, как? – поинтересовался Камбей у друзей, поправляя на себе одежду.
– Жуть... – сказал Хей.
– Очень, очень необычно... – процедил Горобей.
– Ей должно понравиться. Но в зеркало лучше не смотри – побереги нервы, –
сообщил Ситиродзи
– Спасибо: утешили, – фыркнул Камбей и вышел из дома.
Цель он увидел сразу.
– НЕ ОДЕНУ!!! – отрезал Кюдзо. И на него снова полились словесные потоки доказательств старомодности его плаща.
– Ты будешь в нем ходить только через мой труп!!! – вопила старушка.
– Мне будет вас очень не хватать, бабушка... – вздохнул Кюдзо и тут увидел Камбея в его новом прикиде. Это стало последней каплей. То отчаянье, с которым Гай Юлий Цезарь вскричал: «И ты, Брут?!», не шло ни в какое сравнение с ужасом на лице блондина. Он, развернувшись, рванул к лесу.
– Вот видишь! – бабушка обрадовалась внезапной поддержке, – А ну, стой! СТОЙ, тебе говорят!!!
– Одну минутку, – Камбей предупредительно подхватил старушку за локоток, – Можно вас на пару слов?
***
Кюдзо с лицом умирающей Травиаты сидел под своим деревом, обхватив руками коленки.
– Что скис? Ты лучше послушай мои новости, – с улыбкой сообщил Камбей, выходя на поляну, – мы пообщались по душам с твоей милой бабушкой. Она рассказала мне несколько душераздирающих историй твоего детства, чтобы доказать, как ты нуждаешься в заботе и воспитании.
– Издеваешься? – ледяным тоном поинтересовался Кюдзо.
– Ни в коей мере. Слушай дальше. Я выразил ей полную солидарность и поинтересовался: не тяжела ли ей эта ноша?
Блондин догадался, куда клонит генерал, и заинтересованно поднял голову.
– В общем, радуйся! Теперь твоим воспитанием занимаюсь я, а бабуля сегодня покидает Канну. И, будь любезен, переоденься и выйди попрощаться. Покажи ей, как плодотворно действует на тебя мое воспитание. Думаю, не долго поизображать паиньку тебе будет несложно?
– Только на пару с тобой.
Камбей повернулся и обнаружил, что Кюдзо уже переоделся и смотрит на него. В его взгляде было такое обожание, которого генерал не видел даже у Кацу и Кирары.
***
– Думаю, его надо будет постричь.
– Разумеется, – кивнул Камбей и тайком показал кулак Кюдзо, который ехидно ухмылялся, видимо мечтая, что он будет делать с «парикмахером».
– И заставьте его есть побольше.
Камбей мстительно представил себе: Кюдзо с подвязанной салфеточкой и себя с ложкой и миской: «Ложечку за папочку, за мамочку, за дядюшку Камбея...»
– Конечно.
– Если не будет слушаться – в угол.
– «Ну-ну...» – Кюдзо с трудом удержался от фырканья.
– До скорой встречи.
– Прощайте, бабушка...
Как только старушка скрылась за горизонтом, самураи облегченно вздохнули и в один голос воззвали:
– Где мой плащ?!!
Эпилог
– Все? Опасность миновала? – поинтересовался Ситиродзи.
– Она назначила мне испытательный срок на пару месяцев, – Камбей потер подбородок, – Но, думаю, к этому времени нас здесь уже не будет...
А Кацу, вдохновленный примером сенсеев, примерял перед зеркалом «новый писк моды»
Ты что!! Это... Это... нечто !!! Ты человек поднятия настроения ))) 
...
