Беспокойный день.
   Этот день Кацу с полным правом мог назвать одним из худших в своей жизни...
   Неприятности начались с самого утра, когда Кацусиро, вспомнив, что сенсей обещал с ним позаниматься, нашел того, прогуливающимся после завтрака в компании со вторым сенсеем и прочими самураями, за исключением Кикутиё.
– «... А я так надеялся, что он забудет... Куда это Кюдзо испарился?» – таков был конспект мыслей Камбея, когда ученик напомнил ему об обещании, а Кюдзо, вовремя сообразивший, куда ветер дует, мгновенно исчез... Генерал поискал сочувствия в глазах остальных...
   Хей с таким видом ел рис, что было просто кощунством отрывать его от сего священнодействия. Ситиродзи и Горобей, как-то напряженно посвистывая, изучали небеса. Камбей не выдержал и тоже поднял голову, но ничего, заслуживающего внимания, там не обнаружил.
– Я сейчас вернусь... – и с видом страдальца он удалился в компании Кацу. Кюдзо тут же нарисовался на горизонте. Ситиродзи хотел, было, укорить его за постыдное бегство и бросание в беде генерала, но более благоразумный Хей скорчил ему страшное лицо...

– Я думал, что Камбей покажет ему один прием. Поставит отрабатывать и минуты через три-четыре придет... – задумчиво протянул Горобей, – Где он застрял, интересно знать?
– Может, Кирара?
– Может...
   И тут за их спинами послышался страшный грохот...
   Самураи обернулись... Над крышами домов вздымались клубы пыли...
– Камбей! – ахнул Сити, кратко воспроизведя мелькнувшую у всех мысль.
   Выхватив оружие, самураи помчались спасать генерала. Впрочем, катаны им не понадобились...
   Когда клубы пыли улеглись, глазам самураев предстал следующий пейзаж:
   ...Куча досок, щебня и прочих радостей жизни, некогда бывшая сараем.
   ...Крестьянин, бегавший вокруг нее, горестно вздымал руки к небу и вопил что-то нечленораздельное, что бы никто не сомневался, какая мировая катастрофа постигла его.
   ...На самом краю кучи стоял Камбей, весь в пыли и щепках, с прической аля «кикимор в свободном полете», оглушенный, но непобежденный... Впрочем, как только представилась возможность, он тут же сполз на плечи Кюдзо и Ситиродзи.
   Горобей и Хейхати с трудом извлекли из-под завала Кацу...
– Стоило мне отойти на пять шагов, – простонал Камбей.
– Сенсей... Я не хотел... я нечаянно... – залепетал ученик.
– Я догадался...
– Чтобы обрушить сарай специально надо сильно потрудиться... – заметил Ситиродзи, – Но в такие рекордные сроки это не удавалось даже Кикутиё...
– Кацусиро, ты поможешь этому достойному человеку восстановить уничтоженное тобой имущество, – Камбей указал на крестьянина.

– Во всем надо видеть положительные стороны, – философски заметил Камбей, после того как привел себя в порядок, – По-крайней, мере мы избавились от Кацусиро дня на два.
   Размечтался...
– Да? – сумрачно вопросил Кюдзо, неотрывно глядя куда-то через плечо Камбея. Тот обернулся…
– О, господин Камбей, я недостоин столь великой чести, что бы ваш ученик восстанавливал мне сарай... – начал крестьянин.
– «Заберите его!!! Я один построю, он два обрушит!!! ЗАБЕРИТЕ!!!» – прочел генерал в глазах крестьянина.
   А Кацу тем временем был уже рядом с Кюдзо...
– Господин Кюдзо, я давно хотел сказать вам, что меня восхищает...
– Ваше мастерство, спокойствие и непоколебимость... – шепотом скандировали Хей, Сити и Горо. Эту речь Кацусиро зачитывал Кюдзо и Камбею – изменяя имя – раза три в неделю. Так что вся деревня знала её наизусть. Генерал утешал себя и блондина, говоря, что это прекрасная тренировка терпению...
– Но особенно меня восхищает ваша сила воли, – закончил Кацусиро на несколько неожиданной ноте, – Вы не подскажете, как вы тренировали её?
   Но терпение Кюдзо похоже было уже на грани исчезновения.
– Прыгал... С водопада... – буркнул он, припоминая первое апреля: «Кацусиро решил, что он птичка-бабочка. И как раз собирался полетать с водопада».
   Ученик просиял и умчался.
– Что? – мрачно вопросил Кюдзо четыре устремленных на него взгляда, – Я пошутил...
– Хм... – протянул Хей, – Пожалуй, я пойду: проверю, вдруг он не понял твоего тонкого юмора...

                                            ***
– Кацу!!! – Хейхати едва успел вцепиться в воротник юноши, – Хоре самоубийством заниматься.
– Я закаляю силу воли!!! – возмутился Кацу.
– А на кой она трупу?
– Но господин Кюдзо...
– Кюдзо – это Кюдзо. Сам подумай, если я попробую дать ему по шее, что будет?
– Похороны, – подумав, ответил Кацу.
– Правильно. Мои. А если я попробую дать по шее тебе, тоже будут похороны, но уже твои.
– Но я должен!
   Хей тяжело вздохнул.
– Ну, хоть веревкой обяжись, гений..., – а про себя подумал, – «Да... Это уже не лечится...»

                                                       ***
   На обед Кацу не явился...
   
                                                  ***
   Веревка одиноко свисала с уступа. То, что она не качалась на ветру, свидетельствовало, что внизу что-то или кто-то есть. Однако, то, что она не шевелилось, несколько напрягало...
– Наверное, он головой ударился... И в обморочном состоянии там висит на радость окрестным воронам... – заявил Горобей.
– Какая здравомыслящая ворона туда сунется?! – поинтересовался Сити.
– В любом случае кто-то должен его оттуда вытащить... – начал Камбей.
– Кто у нас сенсей?
– А кто в этом виноват? – Камбей перевел стрелки на Кюдзо.
– Виновата в этом его глупость... – тихо сказал блондин, снимая ножны и вручая их Камбею, – Головой отвечаешь.
   Взяв ещё одну веревку, Кюдзо закрепил её, обязался вокруг пояса и легкой тенью скользнул вниз.
   ...Кацу действительно висел в бессознательном состоянии. Кюдзо хмыкнул, перекинул его через плечо и полез на верх.
   Ситиродзи и Хей помогли втащить на верх незадачливого ученика, а Камбей, вручив ножны попечительству Горобея, наклонился, протягивая Кюдзо руку.
   И в этот самый момент Кацусиро очнулся... Резко сел, осоловело озираясь, и случайно толкнул генерала. В другой обстановке сенсей не заметил бы этого. Но здесь был мокрый, скользкий камень...
   И Камбей и сшибленный им Кюдзо полетели вниз под музыкальное оформление воплей, цезурными из которых были только Кацусировское «Ой!» и Кюдзовское «Теперь точно убью...»

                                  ***
   Когда небо и земля вернулись на свои места, Кюдзо обнаружил, что Камбей, в которого блондин вцепился мертвой хваткой, безжизненно висит в его руках. Камень находившийся в опасной близости от макушки генерала вполне объяснял почему.
– «Ну, хоть, жив...» – облегчено подумал Кюдзо. Ведь заявлять водопаду, что право убить Камбея принадлежит только ему несколько бессмысленно...
   Блондин втащил генерала на плечо и понял, что у Кацу была все-таки одна положительная черта... Он был легче.
   Самурай снова принялся за покорение вершины. Путеводной звездой и источником сил ему служили мечты о том, что он сделает с ученичком, когда выберется.
   Некоторое время спустя, Кюдзо почувствовал дискомфорт. Он повернулся к своей ноше. Камбей очнулся и, подперев руками голову, с интересом созерцал воду далеко под ними. Поняв, что движение застопорилось, он обернулся и, встретившись глазами с блондином, попытался изобразить безжизненную тушку. Не вышло.
– Теперь твоя очередь тащить.
– Но я в отличие от тебя не привязан! – возмутился Камбей.
– Вот именно... – с нехорошим намеком протянул Кюдзо, посмотрев вниз.
   Тут рядом с ними сверху спустили веревку.
   Кюдзо кивнул в её сторону.
– Эксплуататор... – ворчал Камбей, когда они поменялись ролями.
– Кто бы говорил... – благодушно заметил Кюдзо, с интересом созерцая панораму водопада.

                                             ***
– Где Кацусир-ро? – прорычал Камбей, выбираясь следом за Кюдзо.
   Повисла пауза... Ошарашенные Хей, Горо и Сити переводили взгляд с злого Камбея на задумчиво улыбающегося Кюдзо и обратно...
– Простите, сенсей!!! – пискнул ученик, бросаясь к учителям, и поскользнулся...
   Раздался треск…
   Все благодушие Кюдзо мгновенно улетучилась...
   Камбей застонал...
– Сегодня, что? Пятница, тринадцатое? – вопросил Ситиродзи небеса.
   Кацу изумленно таращился на куски красной и белой ткани у себя в руках. Остальные созерцали плоды его деятельности: топик с длинными руками у Камбея и мини-платье Кюдзо...
   Генерал с трудом подавил желание стать сторонником радикальных методов и вклинился между учеником и блондином.
– Кюдзо, дыши глубже... Еще глубже... Крестьянки зашьют... Все будет хорошо, – увещевал его Симада, осторожно, словно гремучую змею, поглаживая по макушке, – «Кто бы меня успокоил?!»
   Ситиродзи и Горобей подцепили Кацу за шкирку и, вбежав в дом Рикити, запихнули ученика в комнату:
– СИДИ ЗДЕСЬ!!! И НЕ ВЫСОВЫВАЙСЯ!!!

                                      ***
– Какая муха сегодня укусила нашего Кацу? – задумчиво протянул Хей ставя на стол бутылочку саке.
– Не надо на него сердиться: он хочет как лучше... – примиряюще заметил Ситиродзи.
– За нечаянно – бьют отчаянно, – буркнул Кюдзо, критически осматривая новый шов на плаще.
– Ну, хватит дуться, Кюдзо, – начал Горобей, – Ой! Нет, нет. Я пошутил. Больше не буду.
– Все. Плюнули и забыли, – Камбей разлил саке.

                                         ***
   Тихая ночь... Ветер пробегал по листьям, пели птички, стрекотали кузнечики... В общем: тишь, гладь, Божья благодать. И тут...
   Ужасающий грохот и надрывный вопль потряс деревню...
   Ситиродзи, только что с трудом добравшийся до кровати, с стоном нахлобучил подушку на гудевшую голову.
   Вопль повторился...
   Самурай приподнял голову, прислушался. Вроде тихо... Только он сумел снова заснуть, как все повторилось, только в обратном порядке.
   Потом ещё и ещё... И ещё...
   Блондин поднялся, поскрипывая, натянул халат и вышел в коридор. Что-то белое бесшумно двинулось ему на встречу.
   Самураи трезвеют мгновенно:
– АААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!
– Ситиродзи, ты что?! – вопросило приведение голосом Камбея.
– Извините, генерал. Так, почудилось.
   Рядом с генералом обнаружился Кюдзо, похожий на вампира ещё больше, чем раньше. Зеленоватый, с воспаленными красными глазами и абсолютно диким взором.
   Тут снова повторился грохот и вопль.
   В коридоре появились отчаянно трущий глаза Хейхати. Следом за ними Горобей и Кикутиё, тоже не в самом благодушном настроении духа.
– От чего опять спасать эту злосчастную Канну??? – заворчал Кикути.
– Бандитов мы вроде прогнали, – начал загибать пальцы Камбей, – Уке тоже. Недавно сунулись сборщики налогов, но встретив Кюдзо, убежали, вопя: «Простите! Мы не знали, что у вас здесь дача...» Кстати, тот голос, что кричал,  мне знаком...
– А где Кацу? – ядовитым голосом поинтересовался Хей.
   Кровать в комнате Кацусиро оказалась застеленной. Самого юноши, как и его одежды и катаны не было.
– Только не говорите мне, что он пошел тренироваться... – простонал Камбей.

                                               ***
   Перепуганные ночными воплями крестьяне сжались по домам. И очень правильно делали. Потому как на краю деревни совершалась короткая и жестокая расправа.
   Кацу, связанный по рукам и ногам, с кляпом во рту, умоляюще смотрел на Камбея. Но тот вошел в роль инквизитора...
– Ну-с, что будем делать с этим нарушителем спокойствия? Лично я предлагаю придушить. И могу даже одолжить для этого общественно полезного деяния свой шарфик.
– Четвертовать... – кровожадно предложил Кюдзо, поглаживая рукоятки катан.
– Подарить Манзо на День Рождение, – заявил Сити.
– Посадить на хлеб и воду! Не давать риса до конца жизни!
– Отобрать его у Камбея и Кюдзо, – начал Горо, – И отдать в ученики Кикутиё.
– Эй, вы его наказываете, а не меня, – возопил Кикути...
   Суд грозил затянуться надолго...

                                   Эпилог
   Кюдзо выбрался из воды и растянулся на коврике, неподалеку от Камбея.
– Кацу, ты заснул? – поинтересовался генерал, приоткрывая один глаз. Ученик в удвоенном темпе замахал чем-то вроде опахала – веером Кирары насаженном на длинную ручку.
– Может, тоже в сенсеи податься? – вопросил небеса Ситиродзи, глядя, как Кацусиро бегает от Кюдзо к Камбею и обратно, исполняя различные поручения обоих.
– А ты думаешь оно того стоит? – риторически заметил Горобей.
– Сенсей! Я уже принес! – Радостно завопил Кацу, поднимая вверх руку с стаканом. Тут он споткнулся. Емкость с саке взмыла вверх... 
   Камбей мысленно попрощался со своим плащом и учеником...
   Посеревший Кацу провожал взглядом полет сосуда, живописно представляя себя в закрытом гробу.
   Изящный бросок...
– Кажется, это твое, – Кюдзо протянул генералу подхваченный стакан и повернулся к Кацу, – Живи. Пока.
– О, господин Кюдзо, я как раз хотел вам сказать, как меня восхищает...
   Кюдзо понял, что поторопился с милосердием...

Отредактировано Эния (04-06-2008 12:51:15)